— Ответ на что?

— На вопрос о твоем действии на вампиров, отведавших когда-то ardeur. Я думаю, что ты вызываешь тягу, как Белль. — Он показал на Реквиема, цепляющегося за меня, плачущего мне в колени. — Он достаточно силен, чтобы быть мастером города, ma petite. Не так силен, как Огюстин или я, но достаточно. Ему не силы не хватает, а честолюбия. Он не хочет властвовать.

— В этом нет ничего стыдного, — сказала Элинор.

— Non, — согласился Жан-Клод, — но я хочу, чтобы ma petite поняла: ее воздействие на Реквиема — это не мелочь.

Элинор сидела в кресле, подобрав ноги, потому что до земли они бы не достали.

— Я понятия не имела, что она так зачаровала его.

— Я его не зачаровывала.

Она глянула на меня, махнула рукой в сторону вампира у моих ног.

— Найди другое слово, если хочешь, Анита, но эффект тот же. Можем спорить о семантике, но Реквием одержим тобой самым противоестественным образом.

Я гладила его волосы, густые и прямые, но не теплые. Он был холоден на ощупь.

— Ему нужно питание, — сказала я. — Заживление потребует много крови и энергии.

— Не думаю, что это можно вылечить кровью, — ответила Элинор, и это прозвучало почти как обвинение.

— Чего ты хочешь от меня, Элинор? Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— Возьми его себе в любовники.

— У меня четверо мужчин, у которых секс только со мной, и еще двое, которые иногда бывают в моей кровати. Черт, да еще и Джейсон где-то раз в месяц бывает в моей постели.

— Именно что, — согласилась Элинор. — На одного больше — не такая уж существенная разница.

— Будь это только секс, может быть. Но здесь больше, чем секс. Эмоциональные вопросы. Я даже не знаю, хватит ли меня на пятерых мужчин плюс еще дополнительные. Можешь считать меня психом, но не думаю, что у Реквиема низкие потребности. — Я погладила его по волосам, он вздрогнул. — Нет, я определенно уверена, что запросы у него не малые. Не думаю, что у меня хватит эмоций на еще одного мужчину с высокими запросами, понимаешь? Это и есть правда. Уверена, что любовник он изумительный, но остальные его потребности мне не удовлетворить.

— Какие остальные?

— Беседа, эмоции, общение, любовь.

Элинор пошевелилась в кресле, наклонила голову набок, длинные волосы рассыпались шелковой грезой.

— Ты его отвергла, потому что думаешь, будто не сможешь его любить?

Я секунду подумала, потом пожала плечами и кивнула.

— Да, вроде того.

Элинор посмотрела на Жан-Клода:

— Она его отвергла, считая, что не сможет его любить.

Жан-Клод по-своему грациозно пожал плечами.

— Она еще очень молода.

— Не говорите обо мне так, будто меня здесь нет! — потребовала я.

Рыдания Реквиема стали медленнее, он уже просто стоял на коленях, уткнувшись в меня головой. Я гладила его волосы, как успокаивают собаку или больного ребенка.

— Мы все понимаем, Анита, что ты — консорт Жан-Клода. Мы понимаем, что ты, он и Ашер — единство троих. Мы все понимаем, что твой триумвират с Ульфриком и Жан-Клодом надо поддерживать ради силы и безопасности. Поддержка эта включает секс, потому что Жан-Клод — из линии Белль. Я признаю, что считала с его стороны глупостью и слабостью позволить тебе твою близость с леопардами, но ошиблась. Из этой близости родился твой собственный триумвират, неимоверно укрепивший власть Жан-Клода. Твоя связь с Дамианом и Натэниелом — вещь чудесная. Твоя связь с Микой — загадка, но я понимаю теперь, что твоя сила очень похожа на силу Белль, а она тоже коллекционировала мужчин.

— Я не такая, как Белль Морт.

— Твоя сила такая же. — Она показала на Реквиема. — Вот доказательство.

— Я не хочу коллекционировать мужчин, — сказала я, глядя на мужчину у моих ног. — И уж точно не хочу, чтобы он был так… одержим. Такой уровень желания — это просто неправильно.

— Почему? — спросила Элинор.

— Потому что я думаю, у него не было выбора. Коллекционировать Реквиема я не хотела.

Он поднял голову, будто откликнулся, когда я назвала его по имени. Слезы высохли едва заметными красноватыми полосками на лице. От этой красноты синяки лучше смотреться не стали.

Я тронула уцелевшую сторону его лица, и он припал щекой к моей руке, как будто одно это прикосновение было каким-то чудом.

— Как мне это исправить? — спросила я.

— Ты имеешь в виду — освободить его? — уточнила Элинор.

— Да.

— Никак.

Я уставилась на нее:

— В смысле — никак?

— Лекарства нет, Анита. Только удалить его от тебя. Он будет страдать без твоих прикосновений, но ничего сделать не сможет.

— Как с алкоголиком, — сказала я.

— Вот именно, — кивнула она.

— Есть от этого лекарство, — сказал вдруг Жан-Клод.

Я глянула на него:

— Какое?

— Любовь, — ответил он. — Истинная любовь.

Мы обе на него вытаращились.

— Истинная любовь, — повторила Элинор.

Он кивнул.

— Мы любили Джулианну, и она освободила нас от пристрастия к Белль Морт. Реквием был в постели Белль Морт до того, как Лигейя его хотя бы коснулась, но как-то Белль послала Реквиема на долгое соблазнение в далекую дорогу. Поскольку надо было соблазнить обе половины знатной пары, с ним послали Лигейю.

— Я думала, что мастер Реквиема покинул Францию, чтобы спасти его от Белль?

— С его мастером произошел несчастный случай, и Белль представилась возможность взять себе всех вампиров ее линии, созданных этим старым мастером.

— Ты так говоришь «несчастный случай», будто это вовсе не был «случай».

— Это был несчастный случай, — тихо сказал Реквием, не поднимая лица от моих коленей. — Карета, в которой мы ехали, перевернулась в бурю. Это было над обрывом, и как-то во время падения ему кусок дерева воткнулся в сердце. Весьма обычная смерть. — Голос звучал расслабленно, отстраненно. — Мы пытались вытащить деревяшку, но он не ожил. Потом мы узнали, что карету делал Уэлсли.

— А кто такой Уэлсли? — спросила я.

Ответила Элинор:

— Он много лет делал кареты в Лондоне. Человек он был благочестивый, и ему претила мысль, что его кареты будут использоваться силами зла, так что он их освящал. Делал партию карет и приглашал местного священника. Свежеосвященные кареты при нашем приближении даже светились.

— А потом освящение выдыхается?

— Если в карете происходит достаточно «зла». — Она обозначила кавычки в воздухе пальцами.

— Как на заброшенном кладбище или на котором слишком интенсивно применяли черную магию, — сказала я. — Надо снова освящать землю.

— Довольно точная аналогия, — согласилась она.

Я посмотрела на Реквиема:

— А когда твой мастер погиб, Белль смогла вызвать тебя к себе?

— Да, — сказал он, — и если бы Жан-Клод не принял меня, она могла бы сделать это снова.

— Как ты сумел уйти от нее второй раз?

— Жан-Клод изложил главное. Нас с Лигейей послали в дальние края соблазнить некоторых дворян, над которыми Белль хотела иметь власть. Мы выполнили ее поручение, и дворяне сделали то, что хотела Белль, но мы с Лигейей полюбили друг друга. Когда мы вернулись ко двору, меня больше не тянуло к Белль.

— Любовь, — сказал Жан-Клод. — Единственное лекарство — любовь.

— Вы с Ашером не одержимы мною — вот таким вот образом.

— Жан-Клод — твой мастер, и у него тоже есть ardeur. Что до Ашера… — она глянула на Жан-Клода, — я думаю, его защищает любовь.

Я тоже посмотрела на Жан-Клода, и он отвел глаза. Я вроде бы допускала теперь, что Жан-Клод и Ашер ведут себя на манер кроликов, когда меня нет, но спрашивать не спрашивала. Не спрашивай — не услышишь. Это правило меня пока что устраивало. Вчера вечером, глядя на Жан-Клода и Огги, я подумала: то ли надо было спросить, то ли и так все ясно. Ой, слишком все это для меня сложно.

От этой мысли я отмахнулась в буквальном смысле слова и сказала:

— Я не могу рассчитывать, что Реквием в ближайшее время в кого-нибудь влюбится.